Все уходит в книгу

Галина Врублевская - автор нескольких книг по снам, имевших успех. Подобная тематика весьма востребована книжным рынком, потому что сновидения всегда подкидывают нам все новые и новые загадки, а любовь человека к неизвестному - безгранична. Казалось бы, будущее литературной карьеры Галины предопределено, ан нет:

Толкование снов и любовный роман - слишком непохожие жанры. Однако на сегодняшний день Галину Врублевскую знают и любят читатели именно как автора любовных романов.

Осознав, что человек не слепое орудие в руках судьбы и что будущее прямо пропорционально нашим желаниям и стремлениям, Галина захотела поделиться этим откровением с читателем. Художественная форма изложения как раз подходила для исполнения задуманного. Правда у издателей была другая точка зрения: <Книгу о снах возьмем с удовольствием, а любовные романы не нужны>. Издатели же любовных романов утверждали, что произведениям не хватает сентиментальности, слишком много правдоподобия и слишком широк охват жизненного плана. В результате всех перипетий появился новый подвид женских историй - интеллигентный любовный роман.

Корр. Вы используете интуицию при толковании снов, а в повседневной жизни она помогает?

Г.В. Интуиция - всего лишь помощница и в жизни, и в толковании снов. А главный наш инструмент - это опыт, "сын ошибок трудных". А интуиция - такое расплывчатое понятие. Вот однажды я перешла на другую сторону улицы за секунду до того, как с крыши отвалился кусок карниза. Не знаю: интуиция помогла или другие силы.

Корр. Ненаписанные строки сравнивают со зверем, гложущем изнутри:

Г.В. Каждый автор ощущает свое Нечто, что гложет или сосет изнутри. Я бы его со зверем сравнивать не стала. Для меня ненаписанные строки похожи на тревожащее чувство безответной любви. Хочется, чтобы тебя услышали, поняли.

Корр. Отожествляете ли Вы себя с героинями своих романов?

Г.В. У многих моих героинь можно найти отдельные черты моего характера, но полного тождества нет ни с одной.

Корр. А как семья относится к Вашему творчеству?

Г.В. Семья - понятие неоднородное. Для старших домочадцев внезапное появление писательницы в своем гнезде - явление непонятное, немыслимое, нереальное. Для дочек - другое дело. Им интересно то, чем я занимаюсь. Они активно обсуждают моих героинь, спорят, высказывают предложения. На этом, литературном, поле наше общение максимально искренне.

Корр. Кого из писателей, неважно живых или умерших, с удовольствием взяли бы соавтором?

Г.В. Я не представляю свою писательскую деятельность в соавторстве с кем-либо. Даже к редакторским правкам я отношусь настороженно Корр. Как боретесь с творческим кризисом?

Г.В. Я не знаю каких-то способов преодоления творческих кризисов. (А некоторая опустошенность наступает после окончания каждой книги). Творческое бессилие, нежелание писать - подобно насморку. А насморк, как известно, хоть и ослабляет человека, но не освобождает от работы. Да и лечить насморк бесполезно. Не зря говорят, что с лечением он тянется семь дней, а без лечения проходит за неделю. В общем, жду у моря погоды.

Корр. Помогает ли перо выразить те эмоции, которые в повседневной жизни необходимо контролировать?

Г.В. Писательство помогает решить большие личностные проблемы, но в повседневных делах перо - не панацея.

Корр. Дочери разделяют Ваш интерес к психологии?

Г.В. Дочки вместе со своими подружками иногда бывают на психологических тренингах в Гильдии, членом которой я состою. Участие в них им интересно в той степени, в какой тренинг затрагивает проблемы их жизни. Еще, пожалуй, их интересуют разные виды классификаций людей по их характерам. Я и сама еще в детстве любила читать книжки на эту тему. Но все это я бы определила не как интерес к психологии, а как интерес к "отношениям".

Корр. Кто первый читает написанный роман? Существует ли авторитет, мнением которого Вы дорожите?

Г.В. Отдельные главы новых книг я показываю подругам или дочерям (когда мне не вполне ясна ситуация положений), но первым читателем всей книги целиком становится редактор издательства. Авторитеты у меня были в пору моих занятий в литобъединении. Сейчас я сама себе и авторитет, и критик.

Корр. Довлатов сетовал, что профессия литератора сама его выбрала, ему же остается только смириться и творить, творить, творить: Применимо ли это утверждение к Вам?

Г.В. Это звучит красиво: "Профессия сама меня выбрала!", но не совсем точно. Я в юности и вообще не считала литературное творчество профессией, потому что всегда легко писала (сочинения на вольную тему и стихи). А профессия, считала я, это что-то серьезное, чему следует упорно учиться. Поэтому у меня ушли годы на учебу и работу совсем в другой области (акустика и прикладная математика). Творчество долгое время для меня оставалось непонятной прослойкой между работой и личной жизнью. Но оно потихоньку откусывало время от того и от другого, пока не стало для меня всем. Теперь я знаю, что профессия литератора, писателя существует. И ей тоже надо учиться (не обязательно в институтах). И даже понимаю главное отличие между любителем и профессионалом. Творец-любитель пишет лишь по настроению, профессионал - постоянно.

Корр. Расскажите о Ваших взаимоотношениях с постоянными читателями:

Г.В. Начну с того, что у меня есть две категории читателей. Первая - это люди, интересующиеся своими снами и моими книгами на эту тему, и вторая категория - читатели (в основном, читательницы) моих романов. С читателями моих "сонников" у меня была обширная переписка. (До той поры, когда я перестала справляться с потоком писем и отказалась от мысли помочь советом каждому в отдельности). Они рассказывали в письмах свои сны и жизненные коллизии, что важно для толкования снов. Ибо только в контексте жизни можно дать максимально точное толкование. С этими моими читателями мы изначально стояли на разных ступеньках. Они стремились получить конкретный совет, я по возможности, дать его. То есть отношения ученик-учитель. Совсем другое дело - читательницы моих романов. Я встречаюсь с ними на выставках, в книжных магазинах, в библиотеках. С ними мы находимся в отношениях партнерства, равноценного диалога (реального или воображаемого). Мне интересны их взгляды, суждения о моих книгах и о жизни вообще, как, надеюсь, им мои, раз они читают мои книги. Едва ли не по просьбе читателей был написан мой последний, на сегодня, роман "Поцелуев мост". Хотя это относительно самостоятельное произведение, в нем вновь появляется героиня моего раннего романа "Половина любви". Ее нестандартная судьба заинтересовал моих читательниц, и они жаждали узнать продолжение истории. Впрочем, такой отклик с моей стороны - все же исключение из правил. Обычно я не обсуждаю будущие произведения, чтобы не расплескать энергетики, той самой "неразделенной любви к новому роману", о которой я сказала выше. По этой же причине я не вступаю в частную переписку с читателями. Ведь уважение к партнеру, к читателю потребовало бы от меня той же степени вовлеченности в тему, затронутую в письмах, как и у авторов этих писем. Но на это у меня просто нет времени и сил. Все уходит в книгу